Парагвайская война (1864–1870 гг.) началась с объявления диктатором Парагвая Франсиско Солано Лопесом войны сначала Бразильской империи в декабре 1864 года, а затем Аргентинской республике в марте 1865 года, после чего последовали вторжения на их территории. В мае 1865 года после подписания договора о Тройственном союзе она превратилась в войну Парагвая с Бразилией, Аргентиной и Уругваем.Парагвайская война, или война Тройственного союза (в Парагвае ее еще называют Великой войной), стала самой продолжительной и кровопролитной межгосударственной войной в истории Латинской Америки. Более того, она стала самой кровопролитной (если не считать Крымской войны) межгосударственной войной в мире в период между окончанием Наполеоновских войн в 1815 году и началом Первой мировой войны в 1914 году. Она продолжалась более пяти лет, завершившись лишь после смерти Солано Лопеса от рук бразильских солдат 1 марта 1870 года, и унесла, по разным оценкам, больше миллиона жизней [1].

Лидер Парагвая Франсиско Солано Лопес проводил мобилизацию всех, кто может носить оружие, включая детей, однако это не помогло ему добиться победы. В ходе войны Парагвай потерял около 40 % территорий и около 70 % мужского населения. Тем не менее, несмотря на то, что парагвайская война до сих пор крайне неоднозначно воспринимается историками, ежегодно 1 марта в стране отмечается государственный праздник Национальный день героев, который установлен в память об окончании этой войны. А часть парагвайцев и сейчас считают Солано Лопеса героем, а его войну – попыткой отстоять национальные интересы. Но так ли это было на самом деле? Была ли парагвайская война попыткой парагвайцев отстоять свои права, или она была самоубийственной борьбой за территории с превосходящим противником, обреченной на неудачу и практически уничтожившей нацию? Парагвай при диктатуре Франсиа и К. А. Лопеса Прежде чем приступить к описанию непосредственных причин войны и (последствий) хода боевых действий, следует сказать несколько слов о политической истории Парагвая XIX века.Парагвай, бывшая провинция вице-королевства Рио-де-ла-Плата, успешно отделившаяся как от Испании, так и от Буэнос-Айреса в 1811–1813 годах, был географически изолирован: до поражения Боливии в Тихоокеанской войне в конце века он единственный из новых независимых латиноамериканских государств не имел выхода к морю. Как нация, говорящая преимущественно на языке гуарани, она была культурно изолирована. И при диктатуре доктора Хосе Гаспара Родригеса де Франсиа (1813–1840), и при диктатуре его преемника Карлоса Антонио Лопеса (1844–1862) Парагвай также изолировал себя политически и экономически от своих соседей [1].В советской историографии было принято позитивно оценивать фигуру Хосе Гаспара Родригеса де Франсиа. Так, в советском учебнике «История Латинской Америки» отмечается, что «переход к диктатуре произошел под влиянием ряда факторов. Со времени освобождения Парагвая от колониального ига его независимости угрожали, помимо испанских колонизаторов, также португальцы и правящие круги Буэнос-Айреса. Чтобы устоять, Парагвайская республика нуждалась в сплочении всех патриотических сил, укреплении и централизации государственной власти, концентрации экономических и военных ресурсов» [3].Подобные оценки не вызывают удивлений, поскольку экономика Парагвая при Франсии основывалась на централизованном планировании и государственной собственности на средства производства. То есть, по сути, латиноамериканский диктатор за столетие до большевиков успешно организовал нечто вроде «социализма в отдельно взятой стране». В Советской России эта доктрина была сформулирована и принята в качестве политической программы лишь в 1925 году [2]. Хосе Гаспар Родригес де Франсиа первый диктатор (1814–1840) Парагвая Франсиа прервал все связи с окружающим миром; страна оказалась в полной изоляции, а внешняя торговля если и велась, то лишь в строго определенном месте и под контролем властей. Парагвай жил в условиях экономической автаркии, это способствовало развитию промышленности и сельского хозяйства, причем власть постоянно вмешивалась в предпринимательскую деятельность и общественные отношения парагвайцев [4].Большие площади земли принадлежали государству, примерно половина ее небольшими участками и за умеренную плату сдавалась в аренду, а остальное предназначалось для крупных хозяйств – «эстансий родины», которые снабжали продовольствием город и армию. Правительство контролировало не только производство, но и распределение материальных благ. Диктатор старался сократить разрыв между бедными и богатыми, оказывал помощь нуждающимся, стремился ограничить размеры собственности и влияние состоятельных людей. В стране было введено бесплатное начальное образование, а учителя не только получали жалованье, но и за казенный счет обеспечивались питанием и одеждой. В то же время, опасаясь появления оппозиции, Франсиа препятствовал формированию национальной интеллигенции и ликвидировал систему высшего и среднего образования [4].Парагвай времен Франсии не имел ни конституции, ни представительных органов (поскольку конгресс не созывался), ни судебной системы (суд вершили местные власти и сам диктатор), ни даже выборных городских кабильдо, которые были упразднены. Управление достигло высочайшего уровня централизации: Франсиа лично вникал во все, что происходило в стране [4]. Более того – режим Франсиа не только строго регламентировал и контролировал все сферы экономики и общественной жизни, но и неусыпно следил за поведением своих подданных. Контроль за жизнью народа приближался к абсолюту. Многочисленные агенты и осведомители тайной полиции везде выискивали крамолу; процветала система всеобщего доносительства, страну опутывали сети взаимной слежки. Малейшего подозрения в неблагонадежности было достаточно, чтобы без суда бросить человека в тюрьму, отправить на каторгу или лишить имущества и вместе с семьей выслать в глухой отдаленный регион [2].Перемещения людей внутри страны тоже находились под строгим контролем: без санкции местной администрации никто не имел права сменить место жительства и переселиться в другой район. Въезд в страну и выезд из нее допускались только с личного разрешения Франсии. Попытка самовольно покинуть Парагвай рассматривалась как государственная измена. Переписка с заграницей подвергалась строжайшей цензуре и постепенно совсем прекратилась. Перестали поступать иностранные книги, газеты, журналы [3]. На стройках и иных тяжелых работах, а также в сельском хозяйстве использовался принудительный труд негров-рабов и заключенных. Франсией был введен институт «государственного рабства». При конфискации собственности латифундистов (крупных землевладельцев – Прим. авт.) у них изымали не только земли, скот и хозяйственные постройки, но и чернокожих невольников – мужчин и женщин. Эти люди и их дети не получили свободу, а продолжали официально считаться рабами, только уже не частных лиц, а государства [2].Политика Франсии, по мнению многих историков, была продиктована его мировоззрением – парагвайский диктатор воспринял взгляды эгалитариста Руссо и попытался применить его учение на практике. С другой стороны, «казарменный коммунизм» не превратил Парагвай в экономически процветающую державу, а законсервировал его отсталость* [4]. *В 1860 году ВНД (валовый национальный доход) Парагвая был эквивалентен 314 260 британским фунтам, Бразилии – 4 392 226, Аргентины – 1 710 324 и Уругвая – 870 714 фунтам. Таким образом, по величине национального дохода Парагвай отставал от Бразилии в 14 раз, от Аргентины – в 5,5; а от Уругвая – в 2,8 раза. На фото руины металлургического завода «Ла Росада» в Ибикуи. Преемник диктатора Карлос Антонио Лопес во многом продолжил политику Франсии, добиваясь дальнейшего усиления роли государства в экономике. С этой целью он в 1843 году объявил государственной собственностью необрабатываемые земли частных владельцев, а в 1846 году поставило под свой контроль все лесозаготовки, заросли и плантации йербы-мате. В результате большая часть земельного фонда стала принадлежать государству [3].Однако наряду с ростом государственного сектора при Лопесе происходила концентрация частной собственности. В 40–50-х годах появилась численно небольшая, но могущественная группа новых землевладельцев (связанных с рынком), купцов и предпринимателей в лице самого К. А. Лопеса, его детей, родственников и приближенных. В условиях диктатуры они, обладая государственной властью, располагали огромными возможностями для обогащения [3].При К. А. Лопесе в политической и общественной жизни Парагвая почти ничего не изменилось. Парагвай оставался закрытым тоталитарным государством, в котором конституция существовала лишь на бумаге, а диктатор обладал фактически безграничной властью [2]. Одно из главных отличий Лопеса от Франсии состояло в том, что первого парагвайского диктатора заботила только его личная власть внутри страны. Он не думал о внешней экспансии и не готовился к ней. У Лопеса же возникли планы расширения границ и превращения Парагвая в великую державу. Он понимал, что для этого ему необходим выход к морю, а чтобы его получить, требовалось взять под контроль реку Парана. Осуществить замысел Лопеса можно было только силой оружия [2]. В сентябре 1862 года Карлос Антонио Лопес скончался, не дожив до осуществления своих замыслов. Однако дело Карлоса с энтузиазмом продолжил его сын, Франсиско Солано Лопес, ставший после смерти отца пожизненным президентом, а фактически – некоронованным монархом. Кстати, это «престолонаследие» наглядно демонстрирует, насколько формальным был в Парагвае республиканский строй [2]. Причины начала парагвайской войны Картина Педру Америку. Битва при Авай. Как отмечает английский историк Лесли Бетелл, в определенном смысле парагвайская война уходит своими корнями в борьбу между Испанией и Португалией в XVII–XVIII вв., а также между новыми независимыми Объединенными провинциями Рио-де-ла-Плата (Аргентина), и сначала Португалией, а затем новой независимой Бразильской империей во втором и третьем десятилетиях XIX века за контроль над так называемым восточным берегом Рио-де-ла-Плата.Этот конфликт был в значительной степени урегулирован задолго до событий, которые непосредственно привели к началу парагвайской войны. В 1828 году при посредничестве Великобритании была создана независимая республика Уругвай как буферное государство между Аргентиной и Бразилией. А в 1851–1852 годах аргентинский диктатор Хуан Мануэль де Росас, главный враг независимого Уругвая, потерпел поражение от Уругвая, Бразилии и аргентинских провинций, выступавших против Росаса [1].Это был эпизод длительной гражданской войны между партией «Бланкос» («белыми» или консерваторами, представлявшими интересы крупных латифундистов и крестьян) и «Колорадос» («красными» или либералами) в Уругвае – восстание под руководством генерала из Колорадо каудильо Венансио Флореса за свержение правительства «Бланкос» президента Бернардо Берро в апреле 1863 года – что положило начало последовательности событий, приведших к парагвайской войне [1]. Обстановка резко обострилась в феврале 1864 года, когда в раздираемом внутренними противоречиями Уругвае пришел к власти лидер партии «Бланкос» Атанасио Агирре. Его партия уже несколько десятилетий с переменным успехом боролась за контроль над страной с конкурирующей партией «Колорадос». Эта борьба то и дело приобретала вооруженный характер, породив череду гражданских войн. 1864 год не стал исключением, «Колорадос» не признали победу Агирре и в очередной раз взялись за оружие. В ответ Агирре попросил помощи у Парагвая, и Лопес тотчас же согласился, пообещав оказать содействие всеми средствами, включая военные. В подкрепление своих слов он объявил в стране мобилизацию [2].В Бразильской империи с тревогой восприняли данные события. Дело в том, что, во-первых, Бразилия имела серьезные экономические интересы в Уругвае (бразильцы составляли почти 20 % населения этого небольшого государства, и им принадлежало около трети сельскохозяйственных земель, а также ряд промышленных предприятий). А во-вторых, военно-политический альянс Парагвая с Уругваем серьезно менял общий баланс сил в регионе. Ни бразильцев, ни аргентинцев не устраивал подобный сценарий.По этой причине ультиматум Лопеса Бразилии, в котором он потребовал воздержаться от вторжения в Уругвай, что поставило бы под угрозу безопасность государств бассейна Ла-Платы, остался без внимания. После того, как его предупреждение было проигнорировано, и бразильские войска вторглись в Уругвай 16 октября, Солано Лопес 12 ноября захватил бразильское торговое судно «Маркиз де Олинда», направлявшееся из Асунсьона в Корумбу с президентом бразильской провинции Мату-Гросу на борту, а 13 декабря он принял судьбоносное решение объявить войну Бразилии и вторгся в Мату-Гросу [1].Когда Митре, президент Аргентины, узнал об этих событиях, он наотрез отказался разрешить Лопесу пропустить войска через территорию миссий в бразильскую провинцию Риу-Гранди-ду-Сул. Затем Аргентина объявила войну Лопесу и заключила оборонительно-наступательный союз с Бразилией и новым уругвайским правительством [5].Так Франсиско Солано Лопес начал парагвайскую войну. Были ли его действия рациональными, спровоцированными Бразилией и Аргентиной и направленными на защиту национальных интересов, или, напротив, они были иррациональными агрессивными и экспансионистскими, а бразильское вмешательство в Уругвае лишь дало предлог страдающему манией величия диктатору осуществить мечту об империи? Историки не дают на этот вопрос однозначного ответа, однако каковы бы ни были мотивы его действий, решение Солано Лопеса объявить войну сначала Бразилии, а затем Аргентине и вторгнуться на их территории оказалось серьезным просчетом, который имел трагические последствия для парагвайского народа [1]. Война и ее последствия Битва при Кампо-Гранде. Картина художника Педру Америку. Нельзя сказать, что самоуверенность Лопеса, объявившего Бразилии войну, не имела под собой никаких оснований. К началу войны Парагвай, как отмечает историк Вячеслав Кондратьев, благодаря превентивной мобилизации обладал самой крупной армией в регионе, значительно превышавшей по численности даже бразильскую [2].Дело в том, что накануне войны, параллельно с идеологической подготовкой (пропаганда превратила большинство парагвайцев в фанатичных приверженцев диктатора, восторженно приветствующих каждый его шаг и убежденных, что все соседи Парагвая – примитивные злобные дикари, завидующие процветанию страны) Лопесы приняли меры по усилению и модернизации армии. Если при Франсии вооруженные силы Парагвая были довольно слабыми, малочисленными и вооруженными устаревшими кремневыми ружьями, то в период правления Лопесов ситуация изменилась, поскольку армии стало уделяться первоочередное внимание. Тем не менее, учитывая огромную разницу между сторонами конфликта в размерах и численности населения (и следовательно в реальных и потенциальных людских и материальных ресурсах), парагвайская война с самого начала была неравной борьбой. Население Бразилии на тот момент составляло практически 10 миллионов человек, Аргентины – 1,5 миллиона, Уругвая – около 300 тысяч человек, а население Парагвая, по разным оценкам, составляло около 450 тысяч человек [1]. В военном отношении в первые месяцы войны Парагвай обладал некоторым преимуществом. Лопес располагал хорошо обученной армией численностью 70–80 тысяч солдат (постоянная армия насчитывала около 57 тысяч человек, еще 20 тысяч человек составляли резервы), в то время как армия Аргентины насчитывала 25 тысяч человек (из них только 10–15 тысяч были доступны на случай войны), Уругвая – 5 тысяч человек, а Бразилии – 20 тысяч человек (хотя у Бразилии также была своя военная полиция и огромный резерв численностью до 200 000 человек). Однако, в отличие от Парагвая, которому приходилось полагаться на собственный арсенал и верфи, Тройственный союз также имел доступ к оружию и военным кораблям, закупленным за границей, в основном в Европе. И союзники (а точнее – Бразилия), имели полное военно-морское превосходство. К началу войны у Бразилии уже был самый большой и мощный военно-морской флот в регионе [1].Саму войну можно разделить на три этапа. Первый начался с ограниченных наступлений Парагвая на Мату-Гросу в декабре 1864 года и Корриентес в апреле 1865 года. В мае 1865 года парагвайская армия наконец пересекла Мисьонес и вторглась в Риу-Гранди-ду-Сул. Однако добиться успехов парагвайцам не удалось, поскольку наступление было остановлено союзными войсками. Парагвайцы так и не смогли достигнуть Уругвая и были вынуждены отступить обратно через реку Парана. Битва при Кампо-Гранде. Картина художника Педру Америку. 11 июня в битве при Риачуэло на реке Парана ниже речного порта Корриентес, в единственном крупном морском сражении войны бразильский военно-морской флот разгромил парагвайский флот и установил эффективную блокаду Парагвая, которую он поддерживал до конца войны. Вторая и основная фаза войны (которая включала в себя несколько периодов, когда реальных боевых действий было мало) началась, когда союзники вторглись в Парагвай в апреле 1866 года и разместили свою штаб-квартиру в Туиути на слиянии рек Парана и Парагвай. Там 24 мая они отразили яростную атаку Парагвая и выиграли первое крупное сухопутное сражение войны. Однако прошло более трех месяцев, прежде чем армии Тройственного союза начали продвигаться вверх по реке Парагвай [1].Война вскоре стала войной на истощение, причем армии несли гораздо больший урон от холеры, чем от пуль. Поворотный момент в боевых действиях наступил в 1868 году, когда бразильским броненосцам удалось прорваться мимо мощного форта Умайта. Высадив войска в тылу форта, бразильцы взяли измором его защитников, которые сдались в августе того же года. После этого успеха союзники, в основном бразильцы, двинули войска во внутренние области Парагвая [5]. Лопес к этому времени, потеряв свои лучшие войска, стал призывать на военную службу женщин и детей, перейдя к «тотальной войне». Трупы парагвайцев после битвы при Бокероне, июль 1866 года. Музей Митры, Буэнос-Айрес Прошло еще пять месяцев после решающего поражения и фактического уничтожения парагвайской армии в битве при Ломас-Валентинас 27 декабря, прежде чем войска Тройственного союза (в основном бразильские) под командованием бразильского главнокомандующего Маркиза де Кашиаса наконец вошли в Асунсьон в январе 1869 года и положили конец войне – по крайней мере, они так думали [1].Однако была и третья фаза войны. Солано Лопес сформировал новую армию в Кордильерах к востоку от Асунсьона и начал партизанскую войну. Эту войну он проиграл, а остатки его войск были перебиты в последней великой битве войны при Кампо-Гранди или Акоста-Ну, к северо-востоку от Асунсьона 16 августа 1869 года. Бразильские войска преследовали Солано Лопеса еще шесть месяцев, прежде чем он был убит в Серро-Кора на северо-востоке Парагвая 1 марта 1870 года [1].Следует отметить, что тотальная мобилизация в Парагвае привела к катастрофическим последствиям для страны. Острый дефицит рабочих рук особенно сильно ударил по сельскому хозяйству. Привлечение к сельхозработам детей и принудительный труд военнопленных проблему не решили. Уже в 1865 году посевные площади сократились на треть, значительно упало и поголовье скота, соответственно уменьшилось производство продуктов питания [2].К началу 1867 года под ружье поставили почти все мужское население страны. В деревнях остались только женщины, дети, старики и инвалиды. Производство еды катилось вниз, и ее нехватка ощущалась уже не только в тылу, но и на фронте. Еще хуже обстояли дела с обмундированием. До войны Парагвай полностью обеспечивал себя тканями, однако сокращение сельхозугодий коснулось прежде всего посевов хлопчатника, так как без одежды в теплом климате худо-бедно прожить можно, а без еды – нельзя [2].После потери Асунсьона, когда уже было очевидно, что война проиграна, Солано Лопес объявил мобилизацию всех способных держать оружие. Это выглядело безумием, но в строй вставали не только 14–16-летние подростки, но и мальчики от 10 до 13 лет, а также старики и инвалиды, ранее уволенные из армии по возрасту или после тяжелых увечий. Фактически последнюю армию Лопеса составляли изможденные голодные дети и седые старцы. Их обмундирование зачастую состояло лишь из потертого кожаного кепи и набедренной повязки, а вооружение – из мачете и пики с железным наконечником [2]. Готовность Франсиско Солано Лопеса воевать до последнего парагвайца поражает, поскольку стремление к войне любой ценой на завершающем этапе войны откровенно походило на геноцид собственного народа. В качестве заключения Война против Тройственного союза завершилась для Парагвая тяжелейшим поражением. Разрушенная экономика, утрата значительной части территории, все это стало ценой, заплаченной за авантюрную политику.Отсутствие точных предвоенных статистических данных затрудняет достоверную оценку потерь. Следуя консенсусной оценке, к началу войны население Парагвая не превышало 450 тысяч человек. Первые послевоенные данные, полученные на основе переписи 1873 года, свидетельствовали о том, что население Парагвая составляло 221 тыс. человек [6]. Исходя из этих чисел, можно сказать, что суммарные потери парагвайского населения были катастрофическими. Со времен Средневековья ни одно государство в мире не испытывало столь сокрушительного демографического удара. Как это обычно бывает, война особо жестоко прошлась по мужской части населения. Согласно переписи 1873 года, в Парагвае на тот момент насчитывалось 106 254 женщины, 86 079 детей и всего 28 746 взрослых мужчин. Таким образом, женщин уцелело почти в четыре раза больше, чем мужчин, а в абсолютных цифрах дисбаланс между ними составлял 77,5 тысячи человек [2].Значительная доля вины за катастрофическую смертность 1868–1870 годов лежит на руководстве Парагвая и лично на Франсиско Солано Лопесе, по приказу которого парагвайская армия при отступлении изымала или уничтожала продовольствие, тем самым обрекая жителей оставляемых районов на вымирание [2].В конечном итоге Парагвай выжил как независимое государство, не в последнюю очередь из-за соперничества между победителями, однако его территория сократилась на 40 %, экономика лежала руинах, а инфраструктура была разрушена. Вот чем завершился вызов, который бросил диктатор Франсиско Солано Лопес своим политическим противникам, его попытка превратить Парагвай в империю и достигнуть величия. Стоила ли данная попытка таких жертв?Историк Вячеслав Кондратьев, например, дает отрицательный ответ на этот вопрос: «Это и в самом деле история вызова, смелого и решительного. Однако бросил его не эпический герой, а человек, который – словно азартный игрок – раз за разом ставил на кон судьбу своей родины. Который полностью игнорировал реальные возможности страны и пренебрегал многочисленными попытками оппонентов решить дело малой кровью. Который заставил умирать за себя даже детей, не забывая вовремя отойти «на новый рубеж». И который в конце концов потерял рассудок, а потом и жизнь в безнадежной борьбе с неизбежностью» [2]. Использованная литература:[1]. Leslie Bethell. The Paraguayan War (1864–1870). London: Inst. of Latin American Studies, 1996. [2]. Кондратьев В. И. Великая парагвайская война. – М.: Пятый Рим, 2018.[3]. Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки (с древнейших времен до начала XX в.): Учебник для вузов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Высш. шк., 1991.[4]. Просконина О. И. История Латинской Америки (до XX века) – М.: Издательство «Весь мир», 2009.[5]. Томас А. Б. История Латинской Америки. М. Издательство иностранной литературы, 1960.[6]. Н. Ю. Кудеярова. Война Парагвая против Тройственного альянса: историческая память и поиск основ идентичности. Латинская Америка, № 1 (568), январь 2022.