В числе выдающихся деятелей, которыми была так богата первая половина XIX века, особое место занимает Михаил Семенович Воронцов. Он прославился и на полях сражений, и как выдающийся администратор, значительно развивший вверенную ему территорию. При всем этом он отличался и человеческими качествами, заботился о своих подчиненных, был открыт для помощи нуждающимся.Михаил Семенович Воронцов родился 19 мая 1782 года в Петербурге и принадлежал к аристократическому роду, с 1760 года имевшему графский титул. Среди его ближайших родственников были губернаторы, генералы, адмиралы, канцлеры, послы. Его отец, Семен Романович, начал свою карьеру в армии, участвовал в Русско-турецкой войне, после чего продолжил службу на гражданском поприще. Мать, Екатерина Алексеевна Сенявина, была дочерью известного адмирала. Она умерла от чахотки в 23 года, оставив мужу двух малолетних детей. В 1784 году Семен Романович был назначен послом в Великобританию, куда и отправился вместе с детьми. Таким образом, свои юные годы Михаил провел в Лондоне.

Начало пути

Назначение Воронцова-старшего послом в Лондон не было случайностью. Если большинство русских дворян в то время отличалось франкофильством, что выражалось в широкой распространенности в быту французского языка и культуры, то Воронцовы были англофилами, и во внешней политике выступали за союз с Британией. Кроме того, отличались Воронцовы и оппозиционностью по отношению к Екатерине II. Связано это было с тем, что они поддерживали Петра III, главной фавориткой которого была Елизавета Воронцова, и не поддержали свергнувший его переворот 1762 года.Екатерина II это прекрасно помнила все годы своего правления, поэтому держала Воронцовых на некотором удалении. Поэтому и назначение послом в Лондон не совсем лояльного деятеля было вполне в духе той эпохи. Под руководством отца Михаил получил превосходное домашнее образование. К моменту совершеннолетия он хорошо знал английский, французский, немецкий, греческий языки и латынь. Понимая, что сыну предстоит служить в России, Семен Романович сделал основной упор на изучение сыном русской культуры и в быту говорил с ним только по-русски.

После смерти Екатерины новый император Павел приблизил к себе Воронцовых, раздав им ряд должностей. В 1798 году 16-летний Михаил стал камергером при дворе. При Александре I положение Воронцовых возрастает еще сильнее: в 1802 году дядя Михаила, Александр Романович, был назначен канцлером Российской империи. Имея таких родственников, Михаил вполне мог бы сделать придворную карьеру, но вскоре решает поступить на службу в армию, причем начал ее с нижних чинов – в октябре 1801 года он стал поручиком. Свое боевое крещение Михаил получил в 1803 году, отправившись на Кавказ, где в то время началась война с персами. Вскоре он отличился в сражении у крепости Гянджа, за что получил свою первую награду – орден Св. Анны 3-й степени. В июне 1804 года за проявленную храбрость в бою у Эриванской крепости юный поручик был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

Участие в войнах с французами и турками

Следующий этап в карьере Воронцова связан с участием в военных кампаниях против Наполеона. В декабре 1806 года он отличился в битве под Пултуском, за что в 24 года был произведен в полковники. Участвовал и в неудачном сражении при Фридланде, командуя в нем батальоном Преображенского полка.С 1809 года уже в качестве командира Нарвского пехотного полка Воронцов воюет с турками и тоже отличается в ряде сражений. Так, за отличие при штурме крепости Базарджик его производят в генерал-майоры. После этого следуют бои под Варной, Шумлой и Батыном. В 1811 году, действуя под началом Кутузова, отличается в битве под Рущуком, где турецкая армия потерпела решающее в той войне поражение. За удачные действия в бою под болгарским городом Виддин Воронцов удостаивается ордена Св. Георгия 3-й степени. Однако самые кровопролитные сражения ждали молодого генерала еще впереди. К моменту вторжения Наполеона Воронцов командует пехотной дивизией в составе 2-й армии генерала Багратиона. На этой должности он проделал весь путь отступления от границы и принял участие в Бородинской битве, в которой его дивизия понесла тяжелые потери, а сам Воронцов получил ранение в боях за багратионовы флеши. Позже он так вспоминал свое участие в этой битве:

«26-го, на рассвете, началась битва или, вернее, бойня при Бородино. Все силы французской армии были брошены против нашего левого фланга, а именно на флеши, защищаемые моей дивизией; более сотни артиллерийских орудий вели огонь по нашей позиции, и значительная часть отборной французской пехоты под командованием маршалов Даву и Нея атаковала нас в лоб. Наши флеши были взяты штурмом после упорного сопротивления, затем были отбиты нами, снова захвачены французами, и снова отбиты, а вскоре, в конце концов, мы вновь потеряли их, из-за превосходства в силах, которые неприятель на них бросил.

Я был ранен мушкетной пулей в бедро в ходе нашей первой контратаки на флеши, моя бравая дивизия была полностью расстроена: от почти 5 000 осталось не более 300 с одним полевым офицером, который не был ранен или получил лишь легкое ранение; 4 или 5 наших дивизий, оборонявших флеши, постигла почти такая же участь.

…Мне перевязали рану прямо на поле, извлекли пулю и первые 3 или 4 версты меня везли в небольшой крестьянской телеге, одно из колес которой было сбито пушечным ядром, и мы умудрялись ехать на оставшихся трех».

Вскоре после сражения, находясь в готовящейся к сдаче Москве, Воронцов был поражен тем, что со стороны армейского начальства не предпринималось никаких попыток вывоза десятков тысяч раненых солдат, находящихся в городе. Их бросили на произвол судьбы. Поэтому, когда к его особняку прибыли повозки для эвакуации картин, книг, фамильных драгоценностей и прочего имущества, Воронцов приказал погрузить на все повозки раненых. Так было спасено 50 офицеров и около 300 солдат, которых привезли в имение Воронцова Андреевское и там содержали за его счет до их полного выздоровления. Действительно, всем этим людям Воронцов спас жизнь, ведь подавляющее большинство тех раненых, которых не успели вывезти, вскоре погибли при пожаре.В Андреевском раненых лечили доктора и фельдшеры Воронцова. Современники утверждали, что на содержание и лечение этих 350 человек Михаил Семенович ежедневно тратил по 800 рублей. Для сравнения: лошадь тогда можно было купить за 10–20 рублей. И так продолжалось четыре месяца, пока все раненые не излечились.Сам же Воронцов, едва оправившись от своего ранения и опираясь на трость, в конце октября 1812 года снова вернулся в строй. Теперь он служил под началом Павла Чичагова и командовал авангардом его 3-й Западной армии.

Когда в начале 1813 года Российские войска начали Заграничный поход с целью окончательно добить Наполеона, Воронцов вновь был в гуще событий. Он возглавил отдельный отряд из трех казачьих и двух егерских полков, во главе которого приял участие в осадах Познани, Кюстрина и Магдебурга. За взятие Познани в феврале 1813 года был произведен в генерал-лейтенанты.Летом того же года Воронцов участвовал в крупном сражении при Дрездене, а в октябре – в трехдневной «битве народов» под Лейпцигом. За участие в этом сражении он был награжден орденом Александра Невского.В ходе кампании 1814 года, уже на территории Франции, Воронцову довелось противостоять главным силам Наполеона. Это произошло 7 марта в битве при Краоне. Тогда дивизия Воронцова вместе с дивизией генерал-лейтенанта Строганова общей численностью в 16 000 человек в течение пяти часов противостояла силам Наполеона численностью в 29 000 солдат. В ходе боя Воронцов со Строгановым не только не потерпели поражения, но и смогли нанести французам большие потери, чем понесли сами: до 8 000 у французов и около 5 000 у русских. Спустя два дня русско-прусская армия Блюхера нанесла поражение Наполеону в битве при Лаоне.

Участие в Заграничном походе и женитьба

Участие в Наполеоновских войнах завершилось для Воронцова взятием Парижа. Однако возвратиться в Россию ему доведется еще спустя несколько лет. Михаил Семенович был назначен командующим Русским оккупационным корпусом во Франции, насчитывавшим 36 000 человек. Они оставались во Франции до октября 1818 года, и за это время наделали долгов на колоссальную сумму в полтора миллиона рублей. Воронцов погасил этот долг из собственного кармана, для этого ему пришлось продать имение.

Лишь после этого 36-летний генерал задумался о том, что пора жениться. Его избранницей стала 27-летняя (по тем временам для невесты возраст уже немолодой) Елизавета Браницкая, дочь богатого польского магната. Воронцов писал в дневнике:

«Сопроводив... корпус до границы России, я вернулся в Париж в январе месяце 1819 года. Там я познакомился с графиней Лизой Браницкой и попросил её руки у матери. Получив согласие, в феврале я отправился в Лондон к отцу, чтобы получить его благословение на брак...»

Свадьба состоялась в апреле того же года. Как и подавляющее большинство аристократических браков той эпохи, изначально это был брак по расчету: Воронцов удвоил свое состояние, а Браницкие породнились с известным полководцем и представителем знатного рода. И тем не менее совместная жизнь супругов оказалась счастливой. В браке родилось шестеро детей, но лишь двое из них, Семен и Софья, достигли совершеннолетия.Здесь можно было бы сказать: «И жили они долго и счастливо». Однако для Воронцова на данном этапе завершилась лишь его военная деятельность. Ему еще предстоит проявить себя как выдающемуся администратору, благодаря чему он и остался в памяти потомков. Но об этом мы расскажем уже в следующей статье.