Эта статья посвящена периоду после смерти Ивана Грозного и до Смуты, и она продолжает рассказ об эволюции Русского государства.Г. К. Котошихин (1630–1667) первый, кто использовал слово «смута» во второй половине XVII века, смутой называл любые восстания и социальные движения, например, не идущий ни в какое сравнение с событиями начала XVII века, однодневный Медный бунт 1662 года в Москве. Возможно, поэтому многие историки и публицисты считали и считают, что смута – это такое явление русской жизни, наподобие спорта у англичан, которым русские любят заниматься периодически. И все это потому, что они не учитывают конкретно-исторический период, в котором находилась Русия в то время, и необоснованно ими проводятся параллели с событиями в европейских странах того же времени.

Повторимся, так исторически совпало, что период правления Ивана IV – это период становления феодализма на Руси и возникновения монархии, всеевропейского института, как формы управления при феодализме. Данные процессы шли не по какому-то заранее подготовленному специальному плану, этот исторический путь был тернистым, с огромным числом жертв и ошибок, но он был исторически неизбежен. Они же происходили во всех странах, где так или иначе устанавливался классовый феодальный строй. Но везде была своя специфика, и в этом Русь-Русия не исключение. Вынужден прибегнуть к такому термину, несмотря на отторжение его у многих, чтобы объяснить ситуацию в российском сельском хозяйстве периода Средних веков, да и далее. Я уже не раз употреблял словосочетание: страна в зоне рискованного земледелия. И именно с ним связан термин «мобилизация» экономики, когда ежегодно производителю, земледельцу приходилось из-за погодных условий иметь дело с коротким вегетационным периодом, срывами посевных, кратчайшим временем сбора урожая. Южная граница Русии/России проходила севернее практически всех стран Европы, кроме севера Англии и Скандинавии, где течение Гольфстрим нивелирует их местоположение. Год обильных дождей сменял год засухи. Короткое лето заставляло земледельца полностью мобилизоваться, трудиться в бешеном темпе. Для понимания: в наши дни сев яровых сортов пшеницы на юге и юго-западе Европы начинается в начале февраля, в средней Европе – в апреле, в Скандинавии и на юге России – в мае. В западной Европе нерабочих месяцев в сельском хозяйстве была два, на Русии – семь.А подавляющая часть страны находилась на слабо пригодных для земледелия нечернозёмных почвах: подзолистые, дерново-подзолистые и суглинистые. Что усугублялось внешними действиями. В таких условиях земледелец умудрялся еще и содержать войско, которое должно было его защитить. Вегетационный период таков, что он не позволяет вызревать нормально ни пшенице, ни грече, ни конопле. Урожай на протяжении столетий держался на уровне сам-2, сам-3. Для сравнения: для периода 1550–1599 гг. Англия – 7,3; Германия – 4,4; Скандинавия – 3,8; Нидерланды (1600–1649 гг.) – 6,5.

Мобилизационная аграрная экономика

Технологии, которые были только на Западе

«Великая огнестрельная революция» (gun pulver revolution) началась в Европе именно в период правления Ивана Васильевича. Она внесла кардинальные изменения в военное дело. Конечно, войско Руси-Русии уже давно имело артиллерию и пищальщиков. Русские мастера сами успешно возводили мощные крепостные сооружения, лили пушки и делали оружие. Они сражались на равных с кочевниками и достигали превосходства над литовско-русскими войсками. Но с момента «военной революции» этих знаний и умений стало недостаточно. Тактическое и технологическое преимущество европейских наемников, которых использовал новый избранный польский король Стефан Баторий (1533–1586 гг.) на последнем этапе войны за Ливонию, было очевидным. Перенеся боевые действия в русское пограничье, они нанесли огромный ущерб северо-западу Руси, и лишь героическое сопротивление Пскова остановило их вторжение, при этом завоевания в Прибалтике были потеряны. Правда, уже в правление царя Федора, сына Ивана Грозного, были отвоеваны у шведов русские города-крепости на Балтике. Фактор европейского технологического превосходства с этого момента стал важнейшим в Русской истории, о чём ниже. После войн периода Ивана Грозного, войны со Швецией и Крымом периода правления Федора Ивановича, при Борисе Годунове на Руси установилась тишина. Даже после событий конца XVI века иностранцы считали Русь изобильной и недорогой страной. Но это было затишье перед бурей.

Иван Грозный и тени его жертв. Худ. М. П. Клодт

Вторым важным фактором, влиявшим на становление феодализма, было отсутствие ресурсов, прежде всего человеческих, людей, которых было несопоставимо больше в тот период в Европе. Русь развивалась в условиях скудных земельных запасов для сельского хозяйства, в зоне рискованного земледелия, где дважды в год необходимо было концентрировать все свои экономические и военные ресурсы для отражения кочевников. Татарские набеги наносили огромный ущерб стране: уничтожался или захватывался основной ресурс Средневековья – люди. То есть два раза в год собиралось огромное войско, которое нужно было кормить с целью отражения ударов со стороны кочевников. Так, в 1591 году произошло мощное сражение под стенами Москвы, русские победили крымского хана Газы-Гирея (1551–1607), и на этом месте был воздвигнут Донской монастырь, существующий и поныне.С этой же целью страна тратила огромные деньги на постройку оборонительных линий против степных вторжений, и если ранее оборона стояла по р. Оке, т. е. враг мог, в случае прорыва обороны, сразу оказаться в сердце Русского государства, то в конце XVI века она спустилась южнее, в степь, где были созданы новые оборонительные линии и построены новые города-крепости. Укреплялись и старые пограничные города, в рязанской и северско-черниговской земле – украинные города, как тогда говорили. Наконец были возведены грандиозные крепостные сооружения в Смоленске, укреплены иные западные города. И все это требовало колоссальных ресурсов.Здесь следует добавить отрицательное влияние природных катастроф и эпидемий на развитие страны, например, неурожаи и голод на северо-западе Руси (Новгород, Псков) в XVI веке происходили каждые 20 лет. Рост территории государства, после покорения Казани и Сибирского ханства, был связан с постоянным поиском ресурсов в условиях примитивной экономики. Людей не хватало для воинской службы. Наряду с формировавшимися дворянскими корпорациями, «городами», было и множество иных служебных лиц. И каждый из них просил за службу содержание и поместья. Военная обстановка, постройка новых укреплённых линий городов-крепостей, таких как Белгород, Орёл, требовала всё больше служилых людей, а помещики из центральных районов не стремились переселяться в степь. Верставшиеся на службу в эти районы вынуждены были сами обрабатывать свои земли, часто эти «феодалы» служили как стрелки-пищальщики, не имея даже лошади. Людей не хватало для обработки земли: крестьян в условиях становления феодализма переманивали, захватывали и свозили в свои имения не только бояре и сильные помещики, но даже казаки. Государству требовались как ресурсы для испомещения, раздачи земли за службу и для обеспечения службы, так и потенциал для обороны: строительство укреплений, покупка оружия, оплата служилым во время походов и не имеющим доходов с земли, и оно усиливало давление на тяглое население, или, говоря современным языком, производителей-налогоплательщиков. Что вызывало их бегство, уход из-под тягла. Правительство Федора Ивановича ввело урочные года для розыска беглых и отменило переход в Юрьев день. Фактически это был важный шаг на пути создания класса крестьян, подчиненного дворянам, но это была временная мера, как свидетельствуют более поздние документы. Сложная экономическая ситуация заставляла людей обращаться к ростовщическим кредитам, ключевой ставкой в которых была свобода кредитуемого: холопство-рабство. Холопами становились даже князья, как князь И. А. Шелепшанский, массы служилых, которые записывались в боевые холопы к крупным землевладельцам (сеньорам), лично свободные крестьяне и посадские. Попытка правительства ограничить ситуацию с развитием холопства не могла увенчаться успехом. Холопство стало настоящим бичом в этот переходный период, впрочем, как и в предшествующий, когда формировался общинно-территориальный строй, о чём мы писали выше.Такое беспрецедентное давление на все «сословия» в рамках формирования классового общества способствовало возникновению казачества на границах московской и южной Руси, по Дону, Волге, Тереку и Днепру. Это было «сословие», генетически связанное с древнерусской территориальной общиной и инстинктивно находившееся в поиске своего места в социуме, как в Русии, так и в Речи Посполитой. Это была страта воинов-разбойников, целью которых было получить такие же условиях за службу, что и дворяне. Ввиду нехватки служилых воинов, с XVI века государь привлекает казаков к службе для защиты границ со степью, а частное предприятие купца Демидова с посылкой на разведку казаков Ермака закончилось захватом Сибирского ханства. Казаки были пионерами в освоении Сибири, в поисках ясака (даней) и пушнины, за ними двигались воеводы с немногочисленными отрядами государевых людей, строя города и разыскивая пашни.

Ресурсы

Послы Ермака у царя Ивана Грозного. Худ. Б. А. Чориков

Но говорить о возникновение имперского начала в Русской истории или связывать это естественное движение с извечной агрессивной имперской политикой Русского государства было бы антинаучно. Тем более что и государство-то было в стадии становления. Целью этого движения был всё тот же поиск ресурсов, а если конкретно – исключительно сиюминутных, текущих доходов: так, пушнина давала ежегодный доход казне в огромную сумму 400 000 рублей, столько же «тягла» платили все города. Бояре или родовая знать. Третьим фактором, определяющим в системе управления, был фактор «боярства». Иван IV нанес удар по экономическим и военным основам этой вотчинной системы, но не уничтожил её полностью. Не утратилась не только родовая память, но и её носители, хотя и поредевшие – роды. Сохранилась и система землепользования – вотчина, которая выдавалась навсегда, а не за службу и только в период службы, как поместье. Вотчина, которую у нас часто неправильно отождествляют с феодальной сеньорией, была основой не феодально-помещичьего, а вотчинного землевладения, формы владения землей предыдущего периода. Вот как описывал ситуацию в конце XVI века англичанин Флетчер:

которые владели по наследству различными областями с неограниченной властью и правом судить и рядить все дела в своих владениях без апелляции и ни давая никакого отчета Царю.

Таким образом, период формирования двух классов: высшего и низшего, сам по себе шел болезненно и мог, как теперь мы понимаем, зная о последствиях, разрешиться только в ходе гражданской войны.И так случится, что именно в такой важный переходный момент прервалась династия Рюриковичей. Со смертью царя Ивана снова началось реальное боярское правление, вначале при «благоюродливом» царе Федоре, а потом и при так называемом «первом боярском царе», Борисе. Его выборы, лишь подтверждали старую формулировку, что царь не «монарх», а «первый» среди равных бояр. Снова началась борьба группировок. Борис, не имевший «родовых» прав на престол, решил для легитимизации использовать Земский собор.

Борис Годунов. Неизвестный художник XVIII в. Усадьба Кусково.

Земские соборы, как считается в историографии, это аналог английского парламента или Генеральных штатов во Франции. Поэтому ряд исследователей именуют этот период сословно-представительской монархией, сравнивая его с европейскими институтами того времени. Возможно, да, если забыть, что парламенты в этих странах были следствием «осени Средневековья» и начала формирования буржуазных экономических отношений, ни о чем таком на Руси-Русии, как мы видим, говорить не приходится. В стране феодальный строй только формируется, а Земские соборы можно отнести к институту переходного периода. При этом под Земским собором подразумевались любые обширные собрания и не обязательно всех «сословий». Следует отметить, что никаких сословий не существовало в этот период, опять же, в отличие от тех стран, где парламент возник с развитием буржуазных отношений. Сам термин «сословия» в России появится только в конце XVIII века, когда Екатерина II с помощью указов стала формировать городское сословие. В рассматриваемый период посадские составляли всего-то 3 % населения, а практически все города оставались или центрами сельскохозяйственной округи, или просто огороженными местами со служилым людом, напомню, что «город» означал ещё и региональную феодальную корпорацию. В условиях огромных просторов поддерживать связь с территориями, знать о ситуации на местах было возможно, лишь вызывая представителей земщины. Свидетельство этому сам механизм «избрания» таких царей, как Годунов и Романов, в форме приглашения, просьб и молений в стиле «прейдите и владейте», а не соревновательность программ и пр.Показательно, что во время выборов Польско-литовского короля в 1572–1576 гг., имея определенную поддержку со стороны части шляхты и конкурентную программу, Иван Грозный и русские посольства не смогли внятно донести свою позицию, исключительно из-за традиционного, по старине взгляда на «выборы» властителя, не подразумевающие гибкости и проистекающие из социально-экономической стадии развития Руси. Традиции, как раз требовавшей, чтобы Литва «пригласила» царя. Позднее, поняв ошибку, дипломаты попытались отказаться от «традиции», но поезд ушёл.Итак, после смерти последнего Рюриковича к власти пришел Борис Годунов, ловкий и изворотливый царедворец, популист, придумавший себе предков татарских князей с целью удревления своего рода. Вождь одной из боярских группировок и лично помнивший опричнину, он обещал не подвергать опале бояр пять лет, но политическая и историческая логика диктовала свои законы.Попытка родовых групп перехватить власть вынудила царя прибегнуть к репрессиям, что дало повод «Новому летописцы», памятнику литературы XVII века, гипертрофированно восклицать о них, как невиданных доныне.

Земские соборы или парламент?

Мария Нагая и царевич Дмитрий. Худ. С. В. Блинков

Но никакой Земский собор не мог легализовать Бориса в глазах народа, служилого и тяглого, как богоизбранного монарха, тем более что средневековому сознанию требовались постоянные подтверждения этому. Так совпало, что со смертью жены Федора Ивановича, последнего Рюриковича, Ирины, сестры Ивана Грозного, была потеряна тонкая связь, которая в глазах русского общества связывала Годунова с настоящей царской фамилией. А обрушившиеся на страну стихийные бедствия и голод в 1601 году лишь усилили социальные беды: в Москве за три года умерло от голода и болезней якобы 100 тыс. человек. Правительство предпринимало мощные усилия, но одновременно спекуляции и ростовщичество усиливали бедствия, спекулировал хлебом даже патриарх Иов. Огромное количество людей, спасаясь от голода и эпидемии, бежало на юг, формировались огромные банды, терроризировавшие даже столицу и её окрестности, такие как у Хлопки Косолапа. Народ уходил к казакам. Средневековому человеку, о чем мы знаем на множестве примеров средневековой Руси и Европы, да и мира, иного подтверждения в нелегитимности и отсутствии богоизбранности власти Бориса было и не нужно. А «старик Наслушка» Франсуа Рабле, по меткому выражению французского историка Марка Блока, господствовавший в информационном пространстве средневекового мира, довершил своё дело: Борис, «убивший» царского наследника, юного царевича Дмитрия, из-за чего страдало всё общество, должен был понести Божью кару. И наказанием этим стал самозванец Гришка Отрепьев (ум. 1606 г.) или «чудесным образом спасшийся» царевич Дмитрий Иванович из рода Рюрика.

Агенты самозванца убивают царя Федора Годунова. Худ. К. Е. Маковский

Генезис феодализма в русском обществе начался в условиях «военной революции» в Европе. Военная угроза со стороны степи и недостаток ресурсов заставляли произвести эти изменения в сжатые сроки, что и привело к социальному взрыву или Смуте – первой русской гражданской войне.