Неспокойное полугодие, или Таджикское плечо для РоссииЗавершаем цикл, посвященный вызовам, стоящим перед руководством Таджикистана и республикой в целом.



Тема актуальна на фоне победы талибов и вдохновившего джихадистов от Синьцзяна до Магриба легкого успеха террористов в Сирии, обострения международных конфликтов в первой половине 2025 г., погружающих мир в полосу нестабильности. Средняя Азия и Закавказье в их числе, причем дестабилизация в Закавказье происходит ввиду ослабления там позиций России. При этом ее влияние в Закавказье не сведено на нет и вследствие наличия военной базы в Армении, и по причине заинтересованности бизнес-кругов Еревана и Баку в экономическом сотрудничестве с Москвой. Однако опасный для России прецедент утраты влияния в стратегически важных для нее регионах создан. И единственными нашими союзниками на постсоветском Юге, где сохраняется военное, наряду с Арменией, присутствие, остаются Таджикистан и Кыргызстан. 201-я военная базаКазахстан, несмотря на его членство в ОДКБ и российские военные объекты в стране, союзником назвать сложно, о чем шла речь в статье: О Казахстане, центре миротворческих операций и неуместности эмоций в политике.Соответственно, разговор о политическом будущем Таджикистана тождественен беседе о перспективах присутствия России в республике, судьбе 201-й военной базы и расположенного на Памире оптико-электронного комплекса «Окно». По обе стороны Каспия, или Связанные одной цепью Будущее Таджикистана зависит не только от его внутренней устойчивости, но и от стабильности соседей. Возникшие же на постсоветском среднеазиатском пространстве государства напоминают собранный шкаф с плохо затянутыми шурупами – толкни и рухнет. Узбекистан из них самый устойчивый, но его проблема – избыточное молодое население, нуждающееся в трудоустройстве и представляющее собой горючий материал при минимальном социальном напряжении в обществе. Плюс, Ферганская долина – бедный и перенаселенный регион, частью принадлежащий Кыргызстану и Таджикистану. Отношения же Ташкента, Бишкека и Душанбе еще десять лет назад носили напряженный характер. Границы между странами, – пишет востоковед С. Притчин, – были закрыты, где-то даже заминированы. Железная дорога, соединявшая Таджикистан и Узбекистан, была разобрана, действовал визовый режим.На это накладывалась межэтническая проблема: в Таджикистане проживает порядка 1,2 млн узбеков, в Узбекистане где-то 6 млн таджиков, считающих Бухару и Самарканд своими духовно-культурными и историческими центрами. Шаг к стабилизации таджикско-узбекских отношений сделал Ш. Мирзиёев, наладивший конструктивный диалог с Э. Рахмоном. А вот с Бишкеком у последнего отношения сложнее. Кыргызстан беден, криминализирован, коррумпирован. Налаживанию межгосударственного диалога до недавнего времени препятствовали нерешенные пограничные проблемы, корнями уходящие в СССР.Они за рамками повествования. Отметим только, что постепенный переход конфликта в совершенно иную стадию, – отмечает С. Притчин, – произошел в конце апреля 2021 г., когда к привычной уже пограничной перестрелке присоединились регулярные войска с тяжелой техникой и минометами с обеих сторон. В результате трехдневных боев с киргизской стороны погиб 31 человек и около 150 получили ранения, жертвами с таджикской стороны стали 19 человек убитыми и 90 раненых.Казахстан после 2022 г. с его плохо охраняемой и протяженной границей тоже стабильным не назовешь, хотя до январских событий упомянутого года он таковым представлялся. Афганистан. Самый опасный сосед Таджикистана. Да, талибы пытаются навести порядок в провозглашенном ими эмирате. Но против них играет география с изолированными друг от друга регионами, межэтническими проблемами, о чем шла речь в Афганском цикле. Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая. Оставив кровавый след в Сирии, куда уйгурские боевики направятся дальше? Часть их вошла в состав 84-й дивизии создаваемой А. Аш-Шара регулярной армии, часть составила его «президентскую гвардию». Но повстанцы редко уживаются в выстроенных на регулярной основе вооруженных силах – вспомним Н. Махно. Иран. Его власть бодрится и заявляет о победе в недавнем конфликте с Израилем. Но никуда не спрятать клубок внутренних проблем, крушение Оси сопротивления, фатальные просчеты в обеспечении безопасности высшего комсостава и ученых от действий ВВС государства, не имеющего с Исламской республикой общей границы. Плюс, проблема сепаратизма, с которой сталкивается Тегеран, учитывая, что иранцев в стране половина. Страшно представить последствия расшатывания власти аятоллы. Рухни здание иранской государственности, и обломки разлетятся по Средней Азии. И в центре этой нестабильной геополитической плиты располагается Таджикистан – не только наш союзник в регионе, но и должник. Не дислоцируйся на его территории 201-я мотострелковая дивизия, возможно, республики не было бы сейчас на карте. Спешащие на помощь, или Спасители ТаджикистанаСправедливости ради: не только Москва, но и Ташкент с Кабулом внесли свою лепту в сохранение государства. Ташкент, впрочем, сделал это с помощью российских солдат и офицеров: перебросил в республику 15-ю бригаду спецназа ГРУ, доставшуюся ему после распада СССР. Спецназовцы освободили от боевиков Объединенной таджикской оппозиции (ОТО) Курган-Тюбе и помогли противостоящему исламистам Народному фронту создать более-менее боеспособную армию, что и позволило ей одержать победу в гражданской войне. Афганистан, до захвата талибами власти в 1996-м, также активно участвовал в урегулировании конфликта между Рахмоном и ОТО. В мае 1995 г. по инициативе таджиков: тогдашнего президента Исламской республики Б. Раббани и ее министра обороны А. Шаха Масуда – состоялась встреча президента Рахмона и лидера ОТО С. А. Нури, что стало важным шагом в переговорном процессе. Э. Рахмон и С. А. Нури: шаг к подлинному миру или консервация нерешенных проблем?Интерес Кабула обуславливался наступлением талибов и необходимостью иметь в тылу дружественный Таджикистан. И если Раббани убеждал верхушку ОТО следовать путем переговоров, то Кремль, в свою очередь, оказывал давление на Рахмона, в том числе и применяя финансовые рычаги. Точка же в урегулировании конфликта была поставлена 27 июня 1997 г. в Москве подписанием мирного соглашения, а указанная дата стала государственным праздником Таджикистана – Днем национального единства. Шаткий мир, или Нераспутанный клубок проблемМир наступил, но проблемы остались. Главные из них – бедность, радикализация общественных настроений и падение интеллектуального потенциала республики. О причинах речь шла в предыдущих статьях.Ситуацию усугубило сведение, вопреки достигнутому соглашению, Рахмоном влияния оппозиции на нет и следование курсом укрепления личной власти, в том числе и путем внесения поправок в конституцию, позволявших ему баллотироваться на следующий президентский срок.Не будем спешить с критикой таджикского президента. В рамках политических реалий Центральной Азии и Ближнего востока, при невысоком уровне правовой культуры граждан и отсутствии традиций парламентаризма, власть естественным образом либо носит авторитарный характер, либо стремится стать таковой. Однако шаги Рахмона затронули интересы внешней силы – Узбекистана. Ташкент ведь не просто так помог Душанбе противостоять оппозиции, но рассчитывал на формирование лояльной себе элиты и определенные преференции. Проблема заключалась в следующем. В прошлых статьях речь шла о перераспределении, после распада СССР, власти в Таджикистане от Ленинабадского клана к Кулябскому. Первый был тесно связан с Узбекистаном. В на этом фоне неудивительно предположение историка А. А. Казанцева: Узбекистан стоял за неудавшимся путчем полковника Худойбердыева в Таджикистане.Речь о событиях 1998 г. на севере Таджикистана. Полковник М. ХудойбердыевВозможно, И. Каримов попытался руками полковника-узбека произвести рокировку фигур на таджикской политической шахматной доске, дабы сохранить сферы влияния в соседней республике.Однако Худойбердыев не справился, несмотря на приобретенный в Афганистане боевой опыт и организаторские способности, неплохую подготовку подчиненных, часть которых сражалась с талибами в рядах подразделений узбека А. Р. Дустума.Таджикистан: власть и религия, или Шествие по тонкому льдуМятеж был подавлен. Следующим шагом Душанбе стала попытка установления контроля светской власти над сферой религии, оказывавшей все более возрастающее влияние на социальные процессы в стране.В 1996 г., по результатам национального опроса общественного мнения в Таджикистане, – пишет политолог С. Олимова, – 97 % респондентов сообщили, что являются верующими. При этом 90 % всех опрошенных признали себя мусульманами, 4 % – православными, 1 % – последователями других религий, 2 % – атеистами, и 2 % – затруднились ответить.На данном этапе сложно сказать, сколько из указанных 90 % были сторонниками радикальных идей. Однако представляется возможным констатировать их активное распространение в период гражданской войны, когда первыми ваххабитами стали, по словам историка Р. А. Эргашевой, ее ветераны, в обиходе именуемые вовчиками. По поводу ветеранов и военных. Последние, оказавшись не у дел, нередко склонны к радикализации, беря на вооружение религиозные лозунги, не особо задумываясь над их теологическими тонкостями и подчас руководствуясь прагматичными соображениями. Так, костяк формирований запрещенного в России ИГИЛ составили бывшие офицеры иракской армии, а во главе чеченских боевиков стояли вчерашние советские офицеры Д. Дудаев и А. Масхадов. Да и мятеж Худойбердыева не в последнюю очередь обуславливался нереализованными амбициями полковника. Применительно к Таджикистану показательна история с полковником Г. Халимовым. Служивший в душанбинском ОМОНе, он в 2015-м перешел на сторону ИГИЛ, где стал «министром войны» – вторым человеком в иерархии террористов.Г. ХалимовУпомянутый год оказался не рядовым и в религиозно-политической жизни Таджикистана, отметившись в ней мятежом – до сих пор не понятно, нужно ли это слово заключать в кавычки – замминистра обороны генерал-майора А. М. Назарзоды и запретом Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). Опальный и ныне покойный Назарзода когда-то в ней состоял.Уход в подполье, по оценке экспертов, привел к радикализации ее членов и частичному их оттоку на Ближний восток, где они влились в ряды ИГИЛ, рассчитывая со временем вернуться на родину и навести в ней «порядок», а то и превратить ее в часть «халифата».Только по официальным данным, озвученным замглавы Госкомитета нацбезопасности Таджикистана М. Умаровым, на стороне террористов воевало 1899 граждан Таджикистана. То есть, запретив ПИВТ, Рахмон вместо консолидации общества сделал шаг к его расколу. Зачем? Думается, причина в упомянутом стремлении президента совместить функции не только политического, но и религиозного лидера страны, провозгласив 2009-й «Годом Великого имама». Надо полагать, логика президента была следующей: исламизация? Хорошо. Но под моей эгидой.В этом смысле исламовед А. В. Малашенко сравнивал Рахмона с Р. Кадыровым – также светским лидером, но контролирующим сферу религии, в том числе и в плане архитектурного строительства. Первый инициировал возведение грандиозной Центральной соборной мечети в Душанбе, второй еще ранее построил «Сердце Чечни». Центральная соборная мечеть в ДушанбеДобавим к ним Н. Назарбаева, построившего соборную мечеть в Астане, И. Алиева, возведшего мечеть Гейдара, и Г. Бердымухамедова, в минувшем году открывшего мечеть в Анау, объявленном культурной столицей тюркского мира. В данном случае речь идет ведь не просто о культовых сооружениях, а о воплощенном в камне символе патроната светской власти над религией и ее институтами.Однако Рахмон оказался в более сложной ситуации, нежели его коллеги. В Таджикистане, – отмечал А. В. Малашенко, – сложилась параллельная, не подчиненная президенту система частного религиозного образования, читавшиеся в мечетях проповеди не всегда соответствовали ханафизму, равно как и официальным идеологическим установкам. Не все духовенство лояльно режиму. Рахмон вскоре осознал, что ему не удалось взять ислам под контроль, в результате чего усиление в обществе исламского фактора стало превращаться в угрозу режиму. Он предпринял меры по ограничению политического влияния религии.В том же 2009 г., наряду с провозглашением ханафитского мазхаба официальным в республике, постановлением Верховного суда Таджикистана деятельность салафитов была признана экстремистской: Движение «Салафия» имеет опасную идеологию, и решение Верховного суда мотивировано желанием защитить конституционный строй Республики Таджикистан, укреплением национальной безопасности страны и предотвращением разжигания межконфессиональной розни.Разумно. Однако одними постановлениями с экстремизмом не справиться. Да, последователям религиозного учения, – отмечает Р. А. Эргашева, – грозит от 5 до 8 лет тюрьмы. В колониях страны сроки за салафизм отбывают несколько десятков мужчин и женщин, но число последователей только растет.К тому же еще до запрета ПИВТ власть предпринимала спорные шаги в религиозной сфере. Речь о принятом в 2011 г. законе «Об ответственности родителей за обучение и воспитание детей», запрещавшем, как отмечал А. В. Малашенко, посещать мечеть лицам, не достигшим 18 лет, без сопровождения старших членов семьи. Подобные действия Душанбе создавали почву для социального напряжения. И как результат: Таджикистан, – писала еще в 2010 г. журналист С. Шерматова, – пройдя через стабилизацию, снова оказался у той же кризисной точки, что и в начале 1990-х, когда открытая борьба власти и региональных элит вылилась в гражданскую войну.Нового витка гражданской войны, слава Богу, не случилось, отчасти вследствие событий на Ближнем Востоке: сражавшиеся в рядах ИГИЛ таджикские боевики понесли существенные потери в ходе боев в Сирии и Ираке, Халимов погиб. В отличие от 1990-х, салафиты в современном Афганистане имеют гораздо меньше влияния, и талибы с ними активно борются. То есть риск дестабилизации извне пока нивелирован.Отношения с Узбекистаном, как было выше отмечено, налажены; по меньшей мере не ухудшаются они с Кыргызстаном. Стороны выражают намерение, при активном посредничестве России, урегулировать пограничные споры. Тождественно ли крепкое рукопожатие президентов их готовности решать пограничные проблемы?Восток – дело тонкое, или Последует ли Рахмон примеру коллегПроблема устойчивости Таджикистана кроется во «Дворце Нации». Рахмон более тридцати лет в президентском кресле. Его упомянутые коллеги, Бердымухамедов и Назарбаев с разной степенью успешности, но осуществили транзит власти, еще ранее это сделал покойный ныне Г. Алиев. Имя преемника президента Таджикистана на слуху: его старший сын Рустам Эмомали. Отец, надо отдать ему должное, с самого совершеннолетия Рустама выстраивал его политическую карьеру, знакомя с кругом будущих обязанностей главы республики. Ныне Рустам – глава ее Национального совета и мэр Душанбе.Эмомали Рахмон и Рустам ЭмомалиОднако упомянутые в прошлом материале кланы никуда не делись, и их лидеры вряд ли довольны контролем одной многочисленной семьи над финансовыми потоками и ресурсами страны.Фактором напряженности остается Горно-Бадахшанской автономная область, разговор об обстановке в которой требует отдельной статьи. Отметим только силовое подавление в 2022-м протестных настроений в регионе. Их причины носят комплексный характер: и кадровая политика Душанбе в отношении области, и бедность – высокая даже по меркам Таджикистана, – и неустроенность молодежи.Плюс, ряд проблем обуславливается межэтнической и религиозной составляющей – памирцы не считают себя таджиками и исповедуют, в отличие от большинства жителей республики, исмаилизм. На сегодняшний день центральная власть контролирует ситуацию, но сможет ли она делать это в будущем, при преемнике нынешнего президента? Таджикистан нуждается в существенном улучшении жизни граждан, минимизации безработицы, доступе всех слоев населения к среднему и высшему образованию, с перспективами последующего трудоустройства и карьерного роста. Решение данных проблем нивелирует угрозу распада государства и опасность религиозного экстремизма, ориентированного на обездоленные и необразованные массы. Со своей стороны Москва активно поддерживает Душанбе, в том числе и на пути решения проблем в сфере образования: таджикские педагоги проходят в России стажировку, наши учителя едут в соседнюю республику делиться опытом, в ней открываются русские школы. Кроме того, Россия распахивает двери аудиторий своих вузов для таджикских студентов – их в нашей стране обучается около 30 тыс.Москва заинтересована в формировании лояльной себе таджикской элиты, в том числе и путем доступа студентов соседней республики в российские вузыИ столь же важно несведение клановой структурой таджикского общества всех этих усилий на нет. Ведь подобная модель социального устройства тождественна местничеству, когда слой управленцев формируется не исходя из принципа компетентности, а базируется на родственных связях. С кризиса же управленческих кадров, с их неспособности реагировать на внешние и внутренние вызовы начиналась гибель не одного государства, даже более мощного, чем Таджикистан – вспомним Российскую империю и СССР. Разгром ИГИЛ, борьба талибов с салафизмом, помощь Таджикистану со стороны России дают Рахмону и его окружению лимит времени для решения внутренних проблем. Воспользуются ли они этим или нет, время и покажет.Использованная литератураКазанцев А.А. «Большая игра» с неизвестными правилами: Мировая политика и Центральная Азия. М.: Изд. МГИМО, Наследие Евразии, 2008Малашенко А.В. Таджикистан: долгое эхо гражданской войны Олимова С. Молодежь и ислам в Таджикистане Притчин С. Кыргызстан и Таджикистан: дружить нельзя конфликтовать